Я не участвовала в выезде, чтобы узнать все о бездомных. Я пыталась просто найти себя. И я думаю, что у меня получилось.
В 2003 году я посетила уличный выезд с небольшой группой. Это было первое подобное мероприятие в Остине, штат Техас. Нас оставили в центре без денег, без кредитных карт и без мобильных телефонов. В течение 72 часов мы пытались найти дорогу в этом новом мире.
Где поесть? Где спать? Где пользоваться ванной? Кого бояться? Кому доверять?
Эти 72 часа изменили мою жизнь. Я была профессионалом, руководителем школы. У меня был кошелек, банковский счет и дом. У меня были люди, которые любили меня.
То, что я увидела на улицах, потрясло меня. Было так много боли, так много плохого в том, что я увидела.
Тем не менее, люди были добры ко мне. Те же люди, которые спали на картоне, пахли мочой и копались в мусорной корзине для еды, знали, что меня нужно «пасти». Я была невинным ягненком в их мире.
Бездомные преподали мне так много уроков. И показали мне так много любви.
Благодаря тем, кто живет на улицах, я узнала, где можно найти еду в различных церковных столовых.
Я узнала, где был забытый водопроводный кран в заброшенном гараже, чтобы наполнить мою чашку.
Я узнала, где спать, чтобы крысы не залезли.
Я научилась не брать свой рюкзак и одеяло в библиотеку, и мне было отказано в доступе.
Я научилась не переходить улицу в неположенном месте, чтобы не получить штраф.
Я научилась быть принимающей, а не дающей, когда бездомный сказал: «Ты выглядишь жаждущей» и потратил свой последний доллар, чтобы принести мне ледяной чай в магазине в углу.
Поэтому я снова и снова возвращалась на улицы.
Иногда на 72 часа, иногда на выходные, иногда на день, встречаясь с людьми, которых я знала, и людьми, которых я хотела узнать. Моя жизнь продолжалась обычным профессиональным и личным путем; тем не менее, моя уличная жизнь никогда не прекращалась.
После этого первого выезда в 2003 году я принимала сообщество бездомных в свое сердце неделя за неделей, год за годом. Все еще учусь давать и получать. До сих пор учусь у бездомных, которые обогатили мою жизнь безмерно.
Все еще надеясь хоть как-то отблагодарить их и немного позаботиться о них.
У меня есть любимые места и люди.
Один бездомный лагерь под шоссе, в пяти минутах от моего дома. Я часто бываю там и знаю многих бездомных, которые там живут.
Недавно я думала о двух друзьях и переживала. Дождь лил в течение нескольких недель, и я подумала о мужчинах, Марке и Рике, которые сидели в мокрых рубашках под мостом. В непрерывной измороси я направилась в магазин и купила две рубашки за семь долларов — с короткими рукавами для Марка и с длинными рукавами для Рика.
Припарковавшись у банка, я схватила свой зонтик, перешла очень оживленную улицу и направилась туда, где я знала, что они тусуются.
Рик увидел, как я приехала, и повернул свое инвалидное кресло, чтобы встретить меня на полпути. Он был так рад видеть меня, и первые слова, которые он сказал, были: «Обними меня». Это был единственный раз, когда он произнес эти слова во время нашей дружбы за 10 с лишним лет.
После сердечных объятий я подарила Рику его рубашку, которая ему понравилась — я начинаю понимать его вкус, — и пять долларов. Он отправился на поиски своего кошелька, чтобы обезопасить деньги, и на полпути его обнаженный восьмидюймовый нож едва не упал с колен. Он сказал: «Я должен защитить себя; Я не могу бежать за плохими парнями». И действительно, он не может. У Рика вообще нет ног. Он — туловище, шея, голова и руки.
Во время этого визита я увидела еще что-то впервые: Рик, наконец, признал, что не может пережить еще одну зиму, живя на улицах.
Я согласилась и сказала: «Рик, ты слишком стар, чтобы быть на улице. На самом деле, сколько тебе лет?» Он сказал мне, что родился 3 сентября 1964 года. У меня есть два сына, которые живут в его возрасте, но они выглядят моложе.
Лицо Рика выглядит как у старика, морщинистая и коричневая, из-за жизни, проведенной на улице. Его глаза налиты кровью от алкоголя и наркотиков. Его руки грязные от мозолей и потрескавшейся кожи, потому что он вращает колеса его инвалидной коляски по мощеным улицам и гравийным участкам его дома под путепроводом.
Когда я впервые узнала его, у него была одна нога. Сейчас ее нет. Когда я впервые узнала его, он был в стороне, сопротивлялся помощи и гордился своей независимостью. Теперь он реалист, смирился и слышит советы. Что я должна была сделать? Он мой друг.
Стихотворение в честь моего бездомного брата:
Я знаю его изогнутую шею и безногое тело, просто туловище, движимое тонкими мускулистыми руками.
Я знаю его руки, покрытые грязью под ногтями, и его застенчивая улыбка, которая появляется на его лице, когда он видит меня.
Я знаю его глаза, налитые кровью и осторожные, через которые он видит мир.
Я знаю его предпочтения в одежде: трусы и темные рубашки с длинными рукавами.
Я знаю диоптрии в его очках: 2,0, чтобы прочитать его Новый Завет карманного размера.
Я знаю его выбор еды и напитков: простой гамбургер, если спросят, и большое пиво на завтрак.
Я знаю его музыку и любимые сигареты: рок-группа Coldplay и дешевые Supreme Cigarillos.
Я знаю оружие, которое он прячет под одеялом: восьмидюймовый нож с фиксированным лезвием.
Я знаю сотовый телефон в кармане его рубашки (который всегда нуждается в зарядке).
Я знаю его рисунки, которые он создает, когда он один, у него есть бумага и ручка.
Я знаю его день рождения: 3 сентября 1964 г.
Я знаю монстра, у которого есть когти: героин.
Я не знаю семью, которую он оставил позади десятилетия назад (родители, тети, дяди, супруги, братья и сестры).
Я не знаю его образования или работы.
Я не знаю, почему он проклинает людей и кричит матом (но не мне).
Я не знаю, почему он не оставит квадратную милю своего бездомного дома под объездной дорогой с туннельными ветрами и заваленным мусором.
Я не знаю, почему через несколько дней после того, как мы разделили пиццу с пепперони и сказали то, как мы обычно прощаемся…
«Я люблю тебя», «Я тоже тебя люблю»
Рик покончил с собой.
Рик Гарсия: Покойся с миром.
Джудит Ноттс, перевод с сайта Crosswalk
