Азия, Важное, Гонения, Интервью, Церковь

Евангелие за колючей проволокой: как живут христианские миссионеры в самом неспокойном регионе Китая

Несколько российских СМИ недавно назвали Синьцзян-Уйгурский автономный округ Китая «полицейским государством», подразумевая тотальный контроль властей над местными жителями. Корреспондент БОГ.NEWS встретился с российским миссионером из этого региона, чтобы узнать о проповеди Евангелия в таких условиях.

— Расскажите, чем вы занимались до отъезда в Китай, и как вы поняли, что Бог призывает вас в КНР?

— Несколько лет мы занимались рекламным бизнесом. За год до отъезда компания стала развиваться, и встал вопрос о возможности покупки оборудования в КНР. Мы начали молиться. Интересно, что когда мы молились за Китай, как за место, где можно подешевле купить материалы, то это не находило отклик в наших сердцах, но когда мы молились и благословляли китайцев как народ — это отзывалось в нас. Так мы начали понимать, что, если Бог нам и говорит о Китае, то это связано не с бизнесом. Пастору ничего не говорили. Он сам однажды спросил у моей жены: не хотели бы мы поехать в Китай. Она ответила, что мы уже думаем об этом и молимся. Осенью 2008 года мы подали заявление на получение визы, и в декабре уехали на миссию.

— Как вы готовились к поездке, помимо оформления документов?

— Я пытался учить язык. Тогда в интернете было мало информации. Китайцы, живущие в Новосибирске, с которыми мы сталкивались по работе, дали книги, словари. Но сколько бы я ни пытался начать учить, ничего не получалось: сразу начинала болеть голова и я понял, что никогда не смогу осилить китайский язык. То же самое чувство было в первый год жизни в Китае. Для меня это стало самой настоящей китайской грамотой, и именно тогда я осознал всю глубину этого выражения. Таким образом, мы поехали, не зная ни одного слова, ни одного иероглифа. Мы понимали лишь одно — это очень сложный язык, но Бог побуждает нас ехать, значит, у Него есть решение этой проблемы.

— Как вы оформили свой быт на новом месте?

— За год до нашего приезда в Урумчи туда приезжал пастор нашей церкви. Он познакомился с местными верующими, которые немного знали русский язык. Они и помогали нам первое время с решением бытовых вопросов. Одна сестра помогла нам снять квартиру в том же доме, что и сама жила. Узнав, что моя жена преподает русский язык, помогла ей трудоустроиться в местный вуз. Так уже на третий день пребывания в Китае моя жена стала работать.

Китайские иероглифы

— Как вы стали строить свою церковь?

—  Первый год мы проводили служения исключительно для нашей миссионерской команды: я, моя жена, наша помощница и гости – те христиане, кто помогал нам. Первые китайцы не из церкви, с кем мы стали тесно общаться — студенты вуза, где преподавала моя жена. Пока они учились, мы им ничего не говорили о Боге, но когда они получили дипломы, мы стали общаться более тесно с двумя китаянками. Однажды, придя к нам в гости, они покаялись перед Богом. Одна из них сказала, что ее бабушка посещала такую же церковь, поэтому все, что она увидела, не повергло ее в шок. Она, кстати, позднее прошла обучение и теперь уже сама миссионер на юге Китая.

Как шла последующая работа?

— Если взять большинство первых людей, которые к нам приходили, то их, в первую очередь, интересовали не Бог и церковь, а изучение и практика русского языка. Они были неверующими, но кто-то из общих знакомых, как правило, верующих,  отправлял их к нам. Рекомендация друзей, связи — в Китае это очень важно. После уроков, по китайской традиции, садились за стол и уже за приемом пищи мы понемногу им проповедовали. В итоге, примерно половина из тех, кто приходил на русский язык, остались в церкви.

— В 2009 году в Урумчи произошло крупное восстание уйгуров против китайских властей. Насколько вы были готовы к такому повороту событий?

— Как говорится: ничто не предвещало беды. Моя жена осталась в Урумчи, а я поехал в Россию по делам. В начале восстания она мне позвонила и сказала, что происходит что-то страшное: по городу ездят танки, слышна стрельба. И тут связь прервалась. Нет ни интернета, ни телефонной связи. Это произошло 5 июля, а так как билеты у меня были на 13 июля, то вскоре я прилетел. Оказалось, что в районе, где мы жили, происходили самые ожесточенные столкновения, поэтому все таксисты отказывались меня везти из аэропорта туда. Все же двое, сев в один автомобиль, согласились меня отвезти. И то они меня высадили далеко от района, при этом взяв тройную таксу. Моим глазам предстал опустевший район. Во время беспорядков женщины из нашей церкви жили у нас дома.

Восстание уйгуров в 2009 году

Похоже, что китайские власти на тот момент не были готовы к таким восстаниям. Я потом смотрел записи с камер наружного наблюдения. На них видно, как людей убивают, забивают палками — вокруг нет ни одного полицейского. Первые полицейские появились только через сорок минут. В Урумчи не было подразделений, предназначенных для борьбы с такими выступлениями. Армейские части с юга Китая прибыли в город только через один-два дня.

— Были ли у вас после восстания мысли вернуться в Россию?

— Нет, мыслей таких не было. Я сразу понял, что эти люди испугались, поэтому им нужна помощь. Кто-то пустил слух среди китайцев, что если креститься водным крещением «у русских», то тогда над тобой возникнет невидимая защита. В итоге, на запланированное на семь человек крещение пришло 20 незнакомых мне людей. Пришел даже наш неверующий сосед. После крещения я больше не видел этих людей.

— Что изменилось после восстания?

— Сразу же на год отрезали интернет. Он и до этого был слабый. Позвонить можно было только с почтамта, заказав звонок. Говорят, что звонки шли через Пекин, где все прослушивалось. Мы понимали, что нам желательно конспирироваться, поэтому не использовали церковной терминологии во время телефонных разговоров с Россией. Также иногда  меняли время служений. Для небольшой церкви это нетрудно. В город приехало много военных, которые ходили группами по пять человек.

Полиция Урумчи

— Насколько напряжена обстановка в Синьцзян-Уйгурском автономном округе?

— Сейчас там не может быть неспокойной обстановки. Если раньше из города в город на территории Синьцзяна можно было проезжать практически беспрепятственно, то после восстания стали дотошно проверять каждого человека: документы, вещи. К примеру, если раньше на что-то тратили час, то теперь уходит три часа. Каждый город окружен колючей проволокой. Из города ведут всего два-три контролируемых выезда. Нельзя остановиться на любом участке дороги, чтобы отойти в сторону, полюбоваться красивым пейзажем — вдоль дороги также смонтирована колючая проволока. Колючей проволокой под напряжением ограждены даже детсады и школы. «Безопасность — на первом месте» — этот лозунг висит повсюду.

— В Синьцзяне действуют исправительные лагеря. Если вам что-то известно, то расскажите о них.

— Один близкий знакомый нашей прихожанки был в таком лагере. Несколько лет назад с помощью смартфона он нашел информацию о восстании 2009 года на ресурсе, который власти не одобряли. Надо отметить, что в нашем регионе полиция имеет право досматривать телефон: при проверке подключает девайсы к специальному аппарату и считывают всю информацию. Зацепились именно за запрос о восстании. Сначала у него изъяли смартфон, а потом и его самого забрали в лагерь на две недели. Он не говорил, что с ним там делали, но сказал только, что теперь знает наизусть все цитаты руководителей коммунистического Китая: от Мао Цзедуна до нынешнего руководителя КНР. Официальное название лагеря с китайского может переводиться как «Центр повышения квалификации». Однако фактически там работают над идеологией людей. Заключенные сдают экзамены. За несдачу — штрафные санкции в виде начисления дополнительного времени. Этот парень еще легко отделался, просто сильно похудел. По его словам, в лагере их кормили только вареным луком в простой воде. Еще одних знакомых забрали в лагерь с уйгурской свадьбы: молодоженов, родителей, некоторых из друзей, всего 20 человек. Об их судьбе ничего неизвестно более месяца.

Исправительные лагеря в Китае

— А сколько всего этих лагерей?

— Я не знаю, но говорят, что их очень много. Причем они есть даже на территории городов. Человек, внедривший систему тотального контроля в Синьцзяне, сначала начинал строить ее в Тибете. То, что в городе через каждые 500 метров стоит полицейский участок, что в городе ездят  БТР — это его заслуга. Сейчас этот человек болен раком. Пекин рассматривает кандидатов, которые заменят его. Но кандидаты отказываются, так как, глядя на положение дел, задают вопрос: «что они будут делать с таким большим количеством заключенных в лагерях? Их нельзя отпустить, так как это обозленные люди, но и содержать на имеющиеся деньги их тоже сложно». Ситуация в регионе патовая. Например, наши знакомые рассказывали, что к ним приходят и  проверяют на «умных» телевизорах, что смотрят граждане. Если они не смотрят государственные каналы, то это повод для бесед, могут даже отправить в лагерь. Отказ от просмотров госканалов — это один из 50 пунктов, попадающих под террористическую деятельность, за это можно оказаться не только в «профилактическом» лагере. Также полиция приходит и пересчитывает количество  ножей, измеряют их длину. Если они длиннее нормы, то их конфискуют.

— Есть мнение, что христианство в Китае запрещено. Насколько это правда?

— Официально в Китае нет запрещенных религий, кроме «Фалуньгун». Они запрещены. Но буддисты, мусульмане, христиане — каждый может выбирать веру и посещать специально отведенные государством места. В обратном случае, это противоречит закону. В Урумчи есть несколько больших протестантских церкви. Они относительно небольшие — по несколько тысяч человек. Для сравнения, на юге Китая есть домашние церкви численностью по пять тысяч человек. В названиях разрешенных государством церквей первым словом стоит «патриотическая», и только потом — «христианская». Все их прихожане — под учетом государства. Понятно, что мы туда не ходили. Еще есть «семейная» церковь — члены одной семьи могут исповедовать христианство без распространения его за пределы своей семьи — им никто не запрещает собираться.

Церковь в Китае

— Ну а бывает ли, что китайских христиан за веру как-то преследуют, отправляют в тюрьмы?

— Мы часто слышали от китайцев: «Моего пастора посадили в тюрьму». В моем понимании «посадили в тюрьму» — это как было в СССР, когда человека судили, и он несколько лет сидел в тюрьме. Потом же мы выяснили, что местных пасторов могут задержать на несколько дней, на две недели или на месяц, после чего отпустить. Поэтому всегда, когда говорят «посадили в тюрьму», надо уточнять срок. В большинстве своем китайские христиане попадали в тюрьму из-за своей неосторожности. Например, я знаю верующих, которые в 2007 году арендовали зал в центре Урумчи для евангелизации. Конечно, это было небезопасно, но не так, как сегодня. Впоследствии эти верующие по привычке брали в аренду большие помещения для служений. В итоге, что ожидаемо и предсказуемо, приезжала полиция. Старших служителей забирали. Я не знаю, что там с ними было, но, выйдя на свободу, они продолжали спокойно заниматься своей деятельностью. Кстати, в моменты гонений домашние церкви перестают собираться. Мы собираемся всегда.

— Есть ли в Синьцзяне уйгурские церкви и общаетесь ли вы с ними?

— Да, есть. Я не знаю, насколько они большие, так как я не общался ни с кем из их руководства, а только с рядовыми прихожанами. Насколько я понял, эти люди, приняв христианство, в своих семьях стали изгоями. Я не удивлюсь даже тому, если их могут убить. Поэтому у меня сложилось мнение, что принявшие Христа уйгуры живут отдельными общинами. Однажды мы поехали в путешествие по пустыне Такла-Макан. Там я впервые встретил жизнерадостных уйгуров — у них были светящиеся глаза. Сначала я подумал, что они христиане, но потом, наблюдая за ними, я понял, что они мусульмане.  Через два дня там произошли беспорядки, но участниками были не местные уйгуры, а приехавшие из других регионов.

— Хотите ли вы начать проповедь среди местного мусульманского населения?

— Хотим, но пока они нас не принимают. Поэтому мы просто молимся. После беспорядков 2009 года всякое упоминание об уйгурах вызывало злость даже у христиан-китайцев. Какое-то время китайцы даже не покупали еду в уйгурских магазинах: плов, лепешки. Мы предлагали молиться за уйгуров, наши прихожане не очень хотели это делать. Если бы в то время кто-то из уйгуров пришел на служение, то это все могло закончиться крупной ссорой. Сейчас это уже не так ярко выражено: мы учили наших прихожан о прощении и любви, да и со временем все стало забываться. Вообще, мы ориентируемся не только на уйгуров, но и на другие мусульманские народы: киргизов, казахов, узбеков и других.

Уйгуры в Китае

Мы пытаемся выйти на уйгуров, но дальше знакомства наши отношения не выходят. Они общаются с моей женой — она представительница одной мусульманской народности, — но когда узнают, что ее муж русский, то сразу спрашивают: какой ты веры? Жена отвечает, что она стала христианкой. После этого уйгуры дистанцируются. Я думаю, что они уже столько раз сталкивались с миссионерами, которые только и делают, что насаждают христианство, что закрываются, узнав, что иностранец – миссионер. У нас есть знакомые мусульмане, которые как-то приходили к нам домой. Все время они были настороже, но мы им не проповедовали. Когда мы провожали их домой, они сказали: «Хорошо, что хоть вы нормальные люди. А то вокруг одни миссионеры».

— Нарисуйте портрет миссионера, способного отправиться с проповедью Евангелия в Синьцзян.

— Первое — такой человек должен быть очень смиренным. Он должен забыть такие вещи, как «какое право вы имеете обыскивать меня»; «мой телефон — частная собственность, не дам смотреть и читать, что там есть», «почему я везде должен носить паспорт и предъявлять его по 100 раз в день даже одним и тем же людям». Не стоит резко реагировать на требования представителей общественной безопасности, тем более полиция — это часть антитеррористической операции, идущей в регионе. Второе — в прошлом СССР имел свои интересы в Синьцзяне, поэтому на россиян смотрят как на потенциальных шпионов. Одна наша знакомая китаянка, но по национальности русская, однажды летала в Россию. После возвращения в Китай и ее саму, и ее родственников чуть ли не каждый день вызывали на допросы — писать объяснения: что делала в России, с кем общалась, что видела и слышала. Третье — желательно, чтобы  человек был семейным, так как к таким больше доверия: и простых людей, и властей. Еще лучше, когда есть ребенок. Четвертое — ни в лексиконе, ни даже в мыслях  не должно быть слов «чурки», «черные», или «китаезы» — ведь люди, которых так можно назвать, там повсюду.

— К каким трудностям должны быть готовы люди, желающие отправиться в Синьцзян?

— Проблем с бытом практически нет. Можно купить все,  что хочешь, кроме ножей – их теперь продают только при предъявлении удостоверения личности. Если нет денег, то можно питаться фруктами и овощами. В России кажется, наоборот, только состоятельные люди могут питаться фруктами и овощами. Также нет такого, что все хотят тебя обмануть. Честно говоря, когда я ехал в Урумчи, то стереотипно ожидал именно этого.

— Если к вам захочет приехать на помощь миссионер, то сможете ли вы его принять? Насколько вы нуждаетесь в «новой крови»?

— Если он приедет именно к нам, то на данном уровне мы вряд ли сможем предоставить поле для служения, так как с нашей работой мы справляемся сами и силами своих прихожан, а лишний иностранец в нашем окружении – это лишнее внимание со стороны властей. Однако есть работа, которую пока мы не можем вести. Например, проповедь среди мусульман.

Алексей Ковалёнок специально для БОГ.NEWS

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Китай введет новые жесткие ограничения на религию

Украинские евангелисты совершили крусейд в Китай

Китайская шаманка после пророческого сна отдала свою жизнь Иисусу Христу

Чтобы быть в курсе происходящих событий, подписывайтесь на наши ресурсы в Telegram и Viber

Предыдущая статьяСледующая Статья
Комментарии
  • Disqus
  • Facebook
  • Google Plus
3.2k 
3.6K 
6.4k 
496 
900