Важное, Жизнь Церкви, Интервью, Личности

«Мы стояли на коленях и плакали» — Леонид Семиколенов о служении в тюрьмах

После 2014 года в России на законодательном уровне ограничили возможность проповеди Евангелия в местах лишения свободы. Пастор и сотрудник общественной организации «Выбор» Леонид Семиколенов рассказал о возможностях и способах проповеди Благой Вести заключенным.

— Леонид Александрович, как человеку понять, что Бог призвал его к служению людям в местах лишения свободы?

— Как бы банально это ни звучало, но нужно иметь откровение об этом. Как христиане, мы знаем, что человек, желающий посвятить себя какому-либо делу, должен слышать внутри себя призыв Духа Святого. В противном случае это будет противоречить воле Божьей. Без откровения человек не сможет стать успешным ни в одном из служений.

— Как вы поняли, что призваны к служению заключенным?

— Я не только имел откровение, но и пророческое подтверждение — два пророка независимо друг от друга сказали мне, что Бог хочет, чтобы я занялся тюремным служением. В свое время я научился у своего пастора Александра Попроцкого одной вещи. Тем, кто говорил ему о желании служить, пастор задавал вопрос: «Готовы ли они отдать жизнь за служение? Если да, то начинайте; если нет, то даже начинать не стоит».

— С чего стоит начать человеку, желающему служить заключенным? Если в прошлом он не бывал в местах лишения свободы, то стоит ли ему провести ликбез по уголовному миру?

— Если Бог призывает человека к работе с заключенными, то Он уже видит потенциал. Такому верующему не стоит понимать феню [криминальный жаргон] или специально изучать уголовную субкультуру. Когда человек пытается показать себя знатоком уголовного мира – это приводит к плачевным результатам. Приведу пример: примерно 13 лет назад меня и нескольких братьев пригласили в колонию для несовершеннолетних преступников. Среди нас был парень — типичный ботаник. Он вызвался выступить перед малолетками. В зале было человек 300. Этот брат вышел с Библией и голосом, имитирующим голос уголовника, сказал: «Братва, привет! Бог маляву написал и попросил меня вам передать». Ребятишки сразу поняли, что он не тот, за кого себя выдает. Что тут началось: свист, смех. Чтобы навести порядок после такого выступления нам пришлось потратить какое-то время. Поэтому я думаю, что достаточно говорить правду. Потому что человеческие сердца затрагивает Слово Божье, а не знания уголовного мира.

— Насколько охотно представители ФСИН идут на контакт с «тюремными волонтерами»?

— Сегодня протестанты имеют возможность проповедовать Евангелие в исправительных учреждениях лишь нескольких российских регионов, и то благодаря доверительным отношениям с администрацией. С 2014 года действие 14 и 28 статей Конституции РФ регламентируются законом Яровой. Представителям ФСИН даны рекомендации об ограничении взаимодействия с протестантскими религиозными организациями, о лишении возможности проповедовать Евангелие в следственных изоляторах и исправительных учреждениях. Все это началось после событий на Майдане, в 2014 году, когда временным главой Украины стал баптист Александр Турчинов (временно исполняющий обязанности президента Украины с 23 февраля по 7 июня 2014 года). Тогда российские силовики пришли к выводу, что американцы привлекают протестантов для смены власти. Поэтому сегодня ФСИН не идет на контакт.

— Назовите основные трудности, с которыми вы сталкиваетесь в своей работе.

— Из-за того, что сегодня в российских исправительных учреждениях открыто проповедовать запрещено, мы заходим туда в качестве представителей общественных организаций, которые были созданы специально для работы в учреждениях ФСИН. За это время мы зарекомендовали себя с положительной стороны, ведя работу по профилактике асоциального образа жизни, распространения тюремной субкультуры, наркомании. Например, я курирую направление по профилактике распространения тюремной субкультуры. Мое поле деятельности — блатные, воры в законе.  Как общественники мы можем рассказывать свои личные истории. При этом я подчеркну: если мы заходим в лагерь с заявленной программой, ты мы не стараемся исподтишка проповедовать, не раздаем Евангелие. Однако мы помним, что наша цель – замотивировать человека на изменения. Но как проповедовать, если нельзя произносить слово «Бог», нельзя опираться на факты из Библии, потому что все записывается на видеокамеры и отправляется во ФСИН в качестве отчета? Господь дает мудрость: «Бог» можно заменять словом «свет», «дьявола» — «тьмой». Можно говорить: «Есть одна умная книга, в которой написано то-то и то-то». Есть один проект, принятый сперва УФСИН по Красноярскому краю, впоследствии распространившийся на Пермский край, Тюменскую и Иркутскую области. Он называется «Равное консультирование». Его суть заключается в том, что бывший уголовник, отошедший от преступного мира и сумевший социализироваться, общается с действующими арестантами, рассказывая о своей жизни, о том, как ему удалось отойти от криминала. Наши истории интересны заключенным, после разговоров с нами они спрашивают, как нам удалось изменить свои жизни. После освобождения эти люди отправляются к нам, и мы помогаем им найти свое место в обществе.

— Поделитесь секретами проповеди Евангелия для так называемых блатных, мужиков, обиженных, красных.

— Считаю лишним подчеркивать различия, и мы никогда не пытались разграничить заключенных на сообщества. Наоборот, мы всегда показывали, что коль уж мы верующие, то можем быть друзьями для всех: и администрации колонии, и мужиков, и обиженных, и блатных. Люди, сидящие в исправительных учреждениях, очень тонкие психологи — иначе там не выжить, — они внимательно наблюдают за тобой, ища ошибки и несоответствия в твоем поведении. Если ты говоришь одно, а поступаешь иначе, то тебя никто не будет воспринимать всерьез.

— Насколько эффективна ваша работа в колониях?

— Я приведу вам два примера. Однажды мы приехали в колонию «Белый лебедь» (исправительная колония для пожизненно осужденных в Соликамске). Нам представилась возможность встретиться с осужденным за экстремизм Адамом Цуровым (принял участие в подготовке взрыва на Центральном рынке Владикавказа, в 1999 году, унесшего 52 жизни). Мы хотели предложить ему сделать интервью для федеральных СМИ: о его размышлениях в заключении, о возможном раскаянии, о том, как можно искоренить терроризм. Он отказался давать интервью. Однако подчеркнул, что терроризм невозможно победить. Далее он начал говорить про кровную месть в связи с убийствами представителей его народа, про российскую оккупацию. Я смотрел на него и понимал, что за 17 лет в неволе он так и не раскаялся в содеянном. Выпусти его на свободу, и он с большой долей вероятности вернется на преступный путь, потому что этот человек неизмененный Христом.

Второй случай произошел в исправительной колонии №4, в поселке Ныроб Пермского края. В ней отбывают длительные сроки неоднократно судимые насильники, убийцы. В колонии есть группа верующих из восьми человек. Периодически мы навещаем их. Однажды мы приехали, и на нашу встречу пришел новый человек, который всего неделю назад принял Христа. Он уже второй раз сидел за убийство, до этого у него тоже был рецидив. Нас познакомили. Он отозвал меня в сторону, и сказал, что написал стихотворение. Я предложил ему прочитать его вслух, но он отказался, дав мне листок бумаги. Там было написано следующее:

Дорогой мотылек — голубые крылышки, —

Подниму ли я сачок на тебя, мой миленький?!

Я прочитал стихотворение и, глядя на автора, мне не было смешно, потому что его внешность не соответствовала написанному: узкий лоб, массивная челюсть, маленькие колючие глазки, какие-то немыслимые шрамы на лице. Однако я понимал, что после покаяния Бог его изменил. Грязь в его душе омыла любовь Божья. Я смотрел на него и думал: была бы моя воля — я отпустил бы его на свободу хоть сегодня. Он уже никого не убьет, потому что это рожденный свыше человек. Прошло уже два года. Тот парень до сих пор в группе верующих. Он несет активное служение — взял ответственность за утренние и вечерние молитвы.

— Обычно мы видим, как руководителями тюремного служения становятся бывшие преступные авторитеты. Допускаете ли вы, что успешным тюремным служителем может стать человек, никому неизвестный в уголовной системе?

— У меня есть друг в Тюмени, он пастор церкви, председатель общественного совета при региональном управлении ФСИН. Он занимается тюремным служением на протяжении 27 лет и достиг в этом определенного успеха. Этот человек начал ходить в исправительные учреждения для проповеди Божьего слова, когда ему было 20 лет, при этом никогда не сидел в тюрьме, он из порядочной семьи.  Впоследствии люди, уверовавшие через его проповедь, говорили, что его хотелось слушать. Да, у них за плечами были Крым и Рым, жизненный опыт, но тот парень говорил так просто, так правдиво и искренне, что уголовники с удовольствием внимали каждому его слову.

— В последнее время российские СМИ регулярно пишут о криминализации молодежи в провинции, в частности о субкультуре АУЕ. Видите ли, вы в этом движении опасность или это детские шалости?

— Молодежная субкультура «Арестантский Устав Един» (АУЕ) появилась в Бурятии. Как и у любой субкультуры, у АУЕ есть свои отличительные особенности — одежда, сленг, манера поведения. Ее идеологом стал вор в законе Каха Гальский [Кахабер Парпалия]. Еще Гитлер сказал: «Кто завоюет молодежь, тот завоюет будущее». Любой неглупый человек понимает, что нужно вкладываться в молодежь. Так и воры в законе, в частности Каха. Сначала власти смотрело на это, как на некую игру. Думали, что молодежь переболеет этим и оно само сойдет на нет. Но нет. АУЕ стало развиваться, пошло по другим регионам. Года три назад в Общественном совете в Москве решили, что надо с этим как-то бороться, стали привлекать людей, имеющих представление, что такое АУЕ. Мне тоже предлагали поучаствовать. Однако я отказался, так как у меня нет времени. Это очень серьезная работа, требующая больших временных затрат — короткими отписками, небольшими рекомендациями нет смысла бороться с АУЕ. Для профилактики АУЕ нужно много работать: доносить до молодежи библейские ценности, но не стараться переубедить, так как все молодые люди — максималисты, считающие себя правыми.

— Стоит ли российским христианам обратить внимание на криминализацию молодежи?

— Конечно, стоит. Но вернусь к тому, с чего начался наш разговор — нужно иметь откровение и посвящение. Нельзя взять в церкви любого человека и поручить ему служить криминализированной молодежи. Естественно, это все развалится. Сегодня есть очень много программ. В частности, международная спортивная христианская программа Total Fit, принесшая определенные плоды. Но люди, служащие в ней, занимаются своей работой регулярно.

— Расскажите яркую историю из вашей практики.

— Однажды я с двумя членами Общественно-наблюдательной комиссии (ОНК) приехал в туберкулезную колонию. У моих спутников были назначены встречи с заключенными, писавшими жалобы, а у меня было свободное время. Я попросил, чтобы меня отвели в изоляторы, где содержатся нарушители режима колонии для беседы с кем-то из них. Мне выделили комнатку, где врач принимал больных: стол, стульчик, кушетка. Сказали, что больных туберкулезом в изоляторы стараются не садить. Однако добавили, что в изоляторе сидит 37-летний Салман Амиров — злостный нарушитель режима. Он попал еще в юности в колонию для несовершеннолетних, а потом ему только добавляли сроки за нарушения требований администрации. Когда его ввели в помещение, передо мной предстал высокий худой человек, с обтянутым кожей лицом, большие миндальные глаза, черные круги под ними. Было видно, что он нездоров. Одного легкого у него уже не было, второе было поражено туберкулезом. Зашел он, держась одной рукой за область сердца. В его глазах была одна злость, так как ему сказали, что его ведут на разговор с членом ОНК. Я предполагал, что сейчас он начнет говорить о том, как несправедливо к нему относятся сотрудники колонии. Желая сразу пресечь это, я обратился к нему: «Тебе осталось сидеть 7 месяцев, со здоровьем у тебя плохо, но ты продолжаешь нарушать режим, создавать ситуации, из-за которых тебя садят в изоляторы». Он ответил, что намерен умереть в колонии, потому что не хочет заразить родственников. Я прервал его и спросил: «Ну, закончится твоя земная жизнь, и куда ты попадешь: в ад или в рай?» Он удивился, услышав это. Я продолжил говорить ему про разбойника, распятого вместе с Иисусом Христом, который в последний момент покаялся в своих грехах и попал в рай. Салман ответил мне, что он мусульманин, совершает намазы, но пользы это не приносит — становится только хуже. Я предложил ему помолиться Иисусу Христу. Он согласился, встал на колени — и я вместе с ним. Заключенный начал повторять молитву покаяния — и в середине молитвы разрыдался. Я обнял его. В это время прапорщик открыл дверь, — видимо, что-то хотел сказать, — и тут же ее закрыл, выскочив в коридор. После молитвы я посмотрел в глаза Салмана — они стали другими. Он сел на табурет и сказал: «Как здорово, что ты ко мне пришел.  Кто ты такой?». Я сказал: «Я такой же разбойник, только прощенный. Это Бог сделал так, чтобы я пришел к тебе». Спустя полтора дня, когда я возвращался в Новосибирск в поезде, мне позвонил руководитель. Она сказала, что Салман ушел к Богу. Я лег на полку и до самого Новосибирска размышлял о благости Бога. Я знаю, что встречу Салмана Амирова на небесах. Мы идем туда за наградой, но многие из тех, кого мы встретим, будут «как бы головня, спасшаяся из огня»: как разбойник, висевший с Иисусом, как Салман Амиров. Здорово, когда я не один; когда есть безумцы ради Христа, готовые идти в темницы, слушая голос Бога.

Алексей Ковалёнок специально для БОГ.NEWS

Фото предоставлены Леонидом Семиколеновым 

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

«Ты прощеный на кресте разбойник» — криминальный авторитет Лёня Семиколен рассказал о своем пути к Богу

Криминальный авторитет Женя Мокруха: мне поставили ультиматум: или блатная жизнь, или Бог

«Я чудом не замерз на морозе в -37 градусов» – свидетельство христианского служителя

Подписывайтесь на нас в Instagram и будьте в курсе актуальных событий

 

Предыдущая статьяСледующая Статья
Комментарии
  • Disqus
  • Facebook
  • Google Plus
3.2k 
3.6K 
6.4k 
496 
900